5 дней в августе / 5 Days of War

Поскольку на этапе подготовки к съёмкам фильм официального названия ещё не имел, то в первых новостях о фильме проект именовался просто как «проект Ренни Харлина» или «фильм о русско-грузинской войне» (англ. Untitled Renny Harlin/Georgia-Russia War Project). Затем рабочим названием фильма в США был «Кровавый август» (англ. Red August), а в Грузии — «Сакартвело» (англ. Sakartvelo). На стадии съёмок проект получил название «Грузия» (англ. Georgia) (первый промоплакат был опубликован именно под этим названием), под которым в мае 2010 года он был показан в Каннах. В конце сентября 2010 года фильм был переименован в «5 дней в августе» (англ. 5 Days of August), а впоследствии — и в «5 дней войны» (англ. 5 Days of War) (вначале ещё существовал вариант написания названия «Пять дней войны» (англ. Five Days of War)) для показа в остальных странах (в частности, США и Великобритании), поскольку август у них не ассоциируется с конфликтом в ЮО. Во Франции фильм получил название «Состояние войны» (фр. État de guerre). Для показа в Японии название фильма было сокращено до «5 дней» (яп. ５デイズ Го Дэидзу), что вызвало насмешки на некоторых профильных японских сайтах из-за схожести названия данного фильма с распространёнными названиями фильмов, демонстрируемых в рамках того же предложения: «Три дня» (яп. スリーデイズ Сури: Дэидзу) и «4 дня» (яп. 4デイズ Йон Дэидзу). Для подготовки к съемкам Ренни Харлин со своим другом Микко Аланом, сценаристом из Финляндии, изучил отчёты независимых экспертов из ООН, ЕС и Human Rights Watch, выслушал рассказы грузинских беженцев, политиков и журналистов о событиях южноосетинского конфликта. Ренни Харлин заявлял о том, что фильм основан на реальных событиях (или, по крайней мере, большая его часть), хотя и признавал, что в нём присутствуют вымышленные события, тем более, что, по его словам, это художественное кино. Тем не менее, в одном из интервью, данных в конце 2011 года, Харлин подчеркнул, что показанные в фильме зверства «русских» были на самом деле. На вопрос журналиста, почему Россия не понесла за это никакого наказания, он провёл параллели со Средним Востоком и Африкой, где постоянно происходят массовые насилия и убийства, но никому до этого нет дела. В начале октября 2009 года появилась информация о том, что на одну из ролей в фильме приглашён голливудский актёр Энди Гарсиа. Согласно имевшейся на тот момент неофициальной версии, ему была предложена именно роль президента Грузии, несмотря на то, что он на 11 лет старше Михаила Саакашвили. Для подготовки к съёмкам Гарсиа специально тренировался говорить с акцентом, просматривая записи выступлений Саакашвили на Youtube и беря уроки у консультанта. В ноябре 2009 года Михаил Саакашвили в Киеве в ток-шоу «Готов Отвечать» (телеканал «Украина»), обсуждая Энди Гарсиа, пошутил, что «он жестикулирует руками не меньше меня. Думаю, он с этим справится». 15 октября 2009 года Джонатон Шек написал в своём блоге о съёмках в Грузии. По его словам, он играл роль капитана Вооружённых сил Грузии, но у него не было ни соответствующей подготовки, ни знания грузинского языка. Профессионального преподавателя грузинского языка у него также не было, поэтому грузинские фразы ему приходилось заучивать уже во время съёмочного процесса при помощи местных грузин, задействованных в создании фильма. По словам Шека, грузины довольно часто принимали его за соплеменника. На роль казака Даниила Харлин без каких-либо проб пригласил своего давнего знакомого — финского актёра Микко Ноусиайнена, с которым до этого работал над проектом «Маннергейм». Для вживания в роль Ноусиайнен два месяца посещал тренажёрный зал, затем на съёмках в Грузии под руководством инструктора учился произносить русскоязычные фразы. Говорить на русском языке актёру пришлось впервые в жизни, и значительную часть фраз он просто не понимал. Также для создания образа актёру делали временные татуировки, напоминающие тюремные. Харлин утверждал, что взял Руперта Френда на главную роль из-за того, что он хотел озадачить зрителей и лишить их ощущения безопасности при просмотре фильма, а Френд для этого подходил как нельзя более кстати — замечательный актёр и при этом представляющий собой одно из «незаезженных имён в Америке». Съёмки фильма начались 5 октября 2009 года в Цалкском районе Грузии региона Квемо-Картли и вблизи зоны грузино-осетинского конфликта на военной базе в Гори (регион Шида-Картли). В частности, снимались батальные сцены, в которых принимали участие танки и другая тяжёлая техника, предоставленные грузинским правительством, что позволило сильно сэкономить на компьютерной графике. По словам Харлина, во время съёмок они столкнулись с рядом проблем. Так, например, поскольку съёмки велись неподалёку от российской базы, то им пришлось согласовывать использование техники у границы с Южной Осетией, поскольку российская сторона довольно настороженно реагировала на полёты истребителей и проезд колонны танков у границы. Ещё одним испытанием для съёмочной бригады стало отсутствие отелей и любого другого сдаваемого внаём жилья, поэтому некоторое время спать им приходилось в машинах. Затем команда получила в своё распоряжение небольшую дачу, где у них была лишь одна спальня, кухня и ванная, а всё необходимое для жизни доставлялось из других мест. Спецэффектами, визуальными эффектами и трюками для фильма занимались российские специалисты. На привлечении российских специалистов настоял сам Харлин, впоследствии назвавший это «большой политической горячей картофелиной», поскольку ему показалась удачной идея о привлечении именно россиян для съёмок фильма в Грузии о недавней войне с Россией. Перед съёмками произошёл инцидент, когда они отправились на одну из военно-воздушных баз Грузии. Услышав русскую речь, грузины поинтересовались, откуда прибыли каскадёры, получив в ответ «Россия». Вмешаться в назревающий конфликт пришлось Харлину лично, впоследствии объяснившему конфликт тем, что грузины подумали, «что это могло быть шпионской вылазкой». Но объяснив, что они здесь лишь за тем, чтобы рассказать всему миру грузинскую версию событий, Харлину удалось замять конфликт. В качестве оператора Харлин выбрал перуанца Чекко Варезе, который в своё время в качестве военного фотографа побывал во многих горячих точках мира от Руанды и Боснии и до Ирака с Афганистаном, а также побывал в Чечне во время Первой чеченской войны. Но, по словам Харлина, даже для Варезе, не раз видевшего войну, эти съёмки оказались очень эмоциональными: так, например, Харлин утверждал, что во время съёмок сцены прощания героя Руперта Френда с раненым другом Варезе изрядно прослезился. Перед съёмками Энди Гарсиа встретился за обедом с Михаилом Саакашвили и, по словам последнего, «всё время спрашивал, как произносить те или иные слова». Всего съёмки с участием Гарсиа заняли два дня. Съемки фильма продлились 36 дней. На этапе создания фильма официальный спонсор проекта был неизвестен. Но ещё на стадии съёмок высказывалось мнение о финансировании проекта властями Грузии. Так, в частности, лидер лейбористов Шалва Нателашвили заявил газете «Алиа», что Саакашвили выделил на съёмки фильма 35 миллионов долларов, причём данную информацию лично подтвердил и бывший госминистр по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава. А генеральный секретарь грузинской Лейбористской партии Иосиф Шатберашвили утверждал, что Саакашвили заплатил 100 миллионов долларов создателям фильма. Впоследствии грузинская оппозиция также неоднократно обвиняла правительство страны в том, что оно является главным спонсором фильма. В октябре 2009 года российские газеты распространяли информацию о том, что Энди Гарсиа получит гонорар в размере 500 тысяч долларов, а Харлин — 450 тысяч долларов. В ноябре 2009 года Михаил Саакашвили в Киеве в ток-шоу «Готов Отвечать» (телеканал «Украина») ответил на вопросы телезрителей, в частности заявив, что власти Грузии не финансировали данный фильм, поскольку у них не было денег на поддержку грузинского кинематографа. Эту же точку зрения поддержал и Харлин, заявив, что он и его команда «не получали никаких денег от правительства Грузии». Тем не менее, согласно официальной версии, озвученной после выхода фильма, съёмки фильма были проспонсированы независимыми грузинскими бизнесменами, однако неофициально высказывались мнения и об участии в проекте и российского капитала.